Отдел древнерусской литературы был создан в 1932 г. решением Отделения общественных наук АН СССР, его главой был назначен академик А. С. Орлов.[1]

Осенью 1932 г. у А. С. Орлова возник замысел написания новой «Истории русской литературы» силами сотрудников вновь созданного Отдела. С 1936 г. этот замысел начал осуществляться. В этой работе, привлекая по возможности всех тогдашних специалистов по истории средневековой Руси, объединяющую роль сыграла В. П. Адрианова-Перетц, ставшая вскоре, по сути, неформальной главой Отдела наряду с А. С. Орловым. Довоенная история Отдела древнерусской литературы Пушкинского Дома — это главным образом история создания фундаментального академического труда, трех первых томов десятитомной «Истории русской литературы», работа над которыми была завершена уже после Великой Отечественной войны. В этих трех томах усилиями разных специалистов и на основе изучения обширного рукописного материала впервые в послереволюционные годы была представлена древнерусская книжность во всем ее жанровом и тематическом разнообразии. При этом необходимо сказать, что осуществление замысла таким, как его видели В. П. Адрианова-Перетц, А. С. Орлов, молодые тогда сотрудники И. П. Еремин и Д. С. Лихачев, по идеологическим причинам вызывало сопротивление академического начальства. Важность изучения средневековой литературы и историко-литературного анализа «церковных» памятников приходилось доказывать и отстаивать, и для этого нужна была определенная смелость, проявленная прежде всего В. П. Адриановой-Перетц. В 1947 г. умер А. С. Орлов, и В. П. Адрианова-Перетц, уже замещавшая ранее его во время эвакуации Института в Казань и во время его болезни, приняла на себя заведование Отделом. Со смертью А. С. Орлова завершился период становления и оформления Отдела (Сектора) древнерусской литературы как единого целого. В последующие годы В. П. Адрианова-Перетц вместе со своими коллегами сделала Сектор главным центром современного изучения древнерусской литературы.

Знаменательным рубежом в изучении древнерусской литературы оказался 1950 год, когда из печати вышли две значительные работы о «Слове о полку Игореве», выполненные в Отделе стараниями и при участии В. П. Адриановой-Перетц и Д. С. Лихачева: сборник научных статей под названием «Слово о полку Игореве»[2] и издание «Слова…» в серии «Литературные памятники»[3] с обстоятельным историко-литературным комментарием и статьями, посвященными отражению в «Слове» поэтики фольклора. С этого момента «Слово о полку Игореве» стало постоянной научной темой Отдела, в работу над которой в разные годы были вовлечены многие сотрудники. Она завершилась изданием в 1995 г. пятитомной «Энциклопедии “Слова о полку Игореве”». В начале же 1950-х гг. планомерное исследование «Слова» имело не только научное значение: оно привлекало внимание заинтересованных читателей к литературе и культуре средневековой Руси в целом как к исторической и эстетической ценности. В сложной обстановке 1950-х гг., как и в последовавшие за этим хрущевские времена гонений на религию, необходимо было отвоевывать право на занятия древностями, которые официально объявлялись никому не нужными. Причем отвоевывать не только в кабинетах высоких начальников от марксистского литературоведения, но и в стенах Пушкинского Дома. В эти годы налаживается регулярное издание Трудов ОДРЛ и монографических исследований древнерусских памятников, осуществляемое силами Отдела.

Издание Д. С. Лихачевым и Б. А. Романовым в 1950 г. «Повести временных лет» в серии «Литературные памятники»[4] вместе с вышедшей тремя годами ранее книгой Д. С. Лихачева о русских летописях,[5] а также работы сотрудника Отдела И. П. Еремина о «Повести временных лет»[6] показали, что летописание является не только памятником историографии, но и литературным жанром, и древнейшая русская летопись, с которой, собственно, и началась оригинальная русская литература, заслуживает серьезнейшего литературоведческого анализа, что многие фактические события летописи следует интерпретировать, учитывая тот стилистический аспект и ту внутрилетописную жанровую форму, в контексте которых они читаются. Эти наблюдения над летописным материалом, как и над текстом «Слова о полку Игореве» в его связях с устной народной традицией, и вызвали в Отделе интерес к поэтико-стилистической стороне остальных древнерусских памятников. Толчок к нему был дан книгой В. П. Адриановой-Перетц «Очерки поэтического стиля Древней Руси».[7]

В 1958 г. выходит труд Д. С. Лихачева «Человек в литературе Древней Руси», который можно назвать новаторским и переломным в подходе к древнерусской литературе; здесь впервые была представлена теория смены культурно-исторических стилей на протяжении развития средневековой русской литературы вплоть до XVII в.; эту теорию ее автор будет развивать в последующих своих трудах, наиболее полно в книге «Развитие русской литературы X–XVII веков (Эпохи и стили)» (1973).

В 1955 г. в Отделе под руководством Д. С. Лихачева были сформулированы задачи и принципы серии монографических изданий-исследований памятников древнерусской литературы.[8] Работа над этой серией возвращала к задачам, поставленным медиевистами, прежде всего Н. К. Никольским, еще в начале XX в., но по разным причинам неосуществленным. Так, в серии «Памятники древнерусской литературы» в 1912–1934 гг. были изданы только «Житие Авраамия Смоленского» (1912), «Жития Бориса и Глеба» (1916), «Моление Даниила Заточника» (1932), «Хождение Стефана Новгородца» (1934). Задачей нового проекта было издание памятников литературы на новом уровне филологических, точнее, текстологических знаний. В отличие от перечисленных довоенных изданий, новая серия оказалась продуктивной, всего в ней вышло 20 книг.[9] Каждое издание новой серии подводило итог текстологическому анализу всех сохранившихся списков избранного памятника и сопровождалось публикацией отобранных. Читатель получал тщательно выполненное критическое издание текста.

Научные публикации осуществлялись сотрудниками Отдела в рамках названной серии, но наряду с этим начиная с 1957 г. издаются антологии памятников древнерусской литературы, рассчитанные на широкий круг читателей.[10] Кроме того, в эти и последующие годы сотрудники Отдела принимали участие в изданиях академической серии «Литературные памятники».[11] Работа над серийными и монографическими изданиями памятников древнерусской литературы, в которых осуществлялись два разных принципа издания средневековых текстов, предложенных Д. С. Лихачевым в его «Текстологии», — издание сугубо научное и издание, рассчитанное на широкий круг читателей, — продолжается в Отделе древнерусской литературы Пушкинского Дома как одно из приоритетных направлений.

После выхода в свет «Текстологии» Д. С. Лихачева,[12] в которой были сформулированы основные принципы изучения древнерусских литературных памятников, сохранившихся в рукописном виде, стало возможным говорить о появлении ленинградской научной текстологической школы. Текстологическое и источниковедческое изучение средневекового литературного произведения остается «краеугольным камнем» всех научных работ в Отделе.

Во второй половине 1950-х и начале 1960-х гг. в круг интересов Отдела входят также проблемы, связанные с изучением художественной природы средневековых текстов, проводится важная библиографическая работа; создается новое академическое издание «Истории русской литературы», в которой разделы и главы были написаны сотрудниками Отдела.[13] В 1960-е гг. все четче вырисовывается роль Отдела древнерусской литературы как основного в нашей стране и мире центра по ее изучению. Следует упомянуть и об организованных Отделом Всесоюзных совещаниях по древнерусской литературе, состоявшихся в ИРЛИ в 1954, 1955, 1957, 1959 и 1962 гг.

Д. С. Лихачев, с 1954 г. возглавлявший Отдел, постоянно поддерживал традиции, заложенные В. П. Адриановой-Перетц: приглашал к активному участию в научных заседаниях, которые проходили и по сей день проходят неизменно по средам, в 14 часов, ученых близких специальностей — историков, искусствоведов, лингвистов, археологов. Начиная с мая 1967 г. Отдел собирает научные конференции молодых исследователей из разных городов, посвященные, в основном, текстологическим и источниковедческим вопросам. Большинство будущих аспирантов Отдела проходили научную «апробацию» на этих конференциях молодых исследователей. По итогам конференций выпускались сборники статей молодых ученых «Источниковедение литературы Древней Руси», основным редактором которых была Н. В. Понырко.[14]

Одним из важных направлений работы Отдела является составление научной библиографии, которое начиналось еще в 1946 г. незадолго до этого пришедшим в Отдел по рекомендации В. П. Адриановой-Перетц и А. С. Орлова В. И. Малышевым. В 1961 г. вышел библиографический труд Н. Ф. Дробленковой, открывший целый цикл библиографических работ Отдела.[15] Широчайшая библиографическая осведомленность — непременное условие научной работы, и ценность библиографических указателей никто не помыслил бы подвергнуть сомнению. Но перед библиографами остается выбор между исчерпывающим, полным списком, с одной стороны, и выборочным, — с другой. Отдел пошел в этой работе по первому пути. Составители учитывали литературу «смежных» областей: истории, искусствознания, лингвистики. При этом библиография за 1958–1991 гг. включила также литературу, выходившую на белорусском и украинском языках. Именные и предметные указатели предоставили читателям возможность быстро ориентироваться в материале. С начала 1960-х гг. в Отделе уделяется внимание не только общим библиографическим справочникам, но и трудам по отдельным отраслям знания. Так, в 1962 г. вышла в свет непревзойденная по тщательности аннотирования библиография работ по русскому летописанию, составленная Р. П. Дмитриевой.[16] Ее продолжение, осуществленное в Москве, довело учтенную литературу до 1972 г.,[17] после чего библиографическое освещение летописного и хронографического материала прекратилось (однако получило свое продолжение в новой форме — в библиографическом материале статей «Словаря книжников и книжности Древней Руси»[18]). В 1950–1980-х гг. появился ряд библиографических работ по «Слову о полку Игореве», которые естественным образом продолжили библиографический обзор В. П. Адриановой-Перетц.[19]

В 1964 г. вышел в свет 20-й том Трудов Отдела, содержавший развернутую программу основных направлений изучения древнерусской литературы в будущем.[20] Здесь были подведены итоги и намечены ближайшие задачи изучения поэтики древнерусской литературы (Д. С. Лихачев), истории сюжетного повествования (В. П. Адрианова-Перетц), русской поэзии (А. М. Панченко), археографии (Ю. К. Бегунов, В. И. Малышев), библиографии (Н. Ф. Дробленкова), «Слова о полку Игореве» (Л. А. Дмитриев). Основополагающей для многих дальнейших изысканий стала статья трех авторов — Н. С. Демковой, Р. П. Дмитриевой и М. А. Салминой — о пробелах в изучении древнерусской литературы, о памятниках, требующих текстологического изучения и издания. В подготовке тома приняли участие не только сотрудники Отдела. Так, в нем помещены статьи исследователей русской переводной литературы разных эпох Н. А. Мещерского, В. Д. Кузьминой, О. А. Державиной. Программа исследований, предложенная в статьях 20-го тома Трудов, ныне в основном реализована.

В 1960-х гг. «Слово о полку Игореве» оставалось в центре научного внимания сотрудников Отдела, и не только в связи с составлением библиографических справочников. В 1962 г. силами Отдела был выпущен сборник научных статей, которые стали, по сути, первым развернутым ответом на концепцию «скептической школы», а точнее, на взгляды французского ученого А. Мазона, датировавшего памятник XVIII в.[21] Выступление А. А. Зимина с докладом в Пушкинском Доме в 1963 г.[22] потребовало нового обращения к вопросам датировки памятника, и сотрудники Отдела включились в составление фундаментального сборника статей, в основной части посвященных взаимоотношениям «Слова» с произведениями так называемого Куликовского цикла — «Задонщиной» и «Сказанием о Мамаевом побоище».[23] Полемика с взглядами А. А. Зимина на «Слово» как на памятник нового времени велась и на страницах журналов «Русская литература» и «Вопросы литературы».[24] И хотя спор, вероятно, еще не закончен (о чем свидетельствует изданная в новейшее время книга А. А. Зимина),[25] но после завершения работы над сборником 1966 г. авторы укрепились во мнении, что «Слово о полку Игореве» явилось источником и для автора «Задонщины», и для создателей разных редакций «Сказания о Мамаевом побоище». Важнейшей стороной спора было доказательство принадлежности языка памятника XII в. Здесь особое место заняла работа по продолжению составления «Словаря-справочника “Слова о полку Игореве”», начатая еще в конце 1950-х гг.[26]

В 1965 г. с выходом в свет в серии «Литературные памятники» комментированного издания сербской «Александрии» обозначается еще один аспект работы Отдела древнерусской литературы Пушкинского Дома — изучение переводного исторического повествования.[27] Материал «Александрии», как и других переводных памятников средневековой Руси, заставил сотрудников Отдела обратиться к вопросам сложения сюжетного повествования в древнерусской литературе, которые были поставлены Д. С. Лихачевым в уже упоминавшемся 20-м томе ТОДРЛ. Со второй половины 1960-х гг. эта проблематика входит в круг научных интересов Отдела. Ее разработке предшествовало обсуждение в печати проблемы художественного метода и «реалистических элементов» в древнерусской литературе.[28]

Эти проблемы активно обсуждались не только на заседаниях Отдела, но и были вынесены на Спецкурс-диспут, который силами сотрудников состоялся весной 1965 г. на филологическом факультете Ленинградского государственного университета. Эти лекции-обсуждения стали одним из самых ярких событий университетской жизни тех лет. Перед студентами (а на лекции Спецкурса собиралась не только филологическая молодежь, но и многие студенты других факультетов) происходил живой обмен мнениями, высказывались интересные суждения, завязывались споры. Обсуждаемые проблемы получили завершение в коллективном труде «Истоки русской беллетристики», организатором и редактором которого стал д-р филол. наук Я. С. Лурье.[29] Помимо основной проблематики, лежащей в сфере исторической поэтики и теории литературы, «Истоки» содержали немало собственно историко-литературного материала: новые наблюдения над историей текста переводных «Повести об Акире Премудром», «Девгениева деяния», «Стефанита и Ихнилата», «Повести о Басарге», русских агиографических памятников XVI в., повестей XVII в.

С проблемой сложения сюжетного повествования в древнерусской литературе тесно связана и проблема жанра. Разыскания в этой области исторической поэтики были начаты докладами Д. С. Лихачева на V и VII Международных съездах славистов, проходивших в Софии и Варшаве.[30] Важной вехой в изучении художественной природы средневекового текста стала известная книга Д. С. Лихачева «Поэтика древнерусской литературы», увидевшая свет в 1967 г., а затем неоднократно переиздававшаяся и снискавшая широкое общественное признание не только в ученом мире.[31] Д. С. Лихачев намеревался сделать разработку истории жанров древнерусской литературы одной из основных научных тем Отдела. Однако в полном объеме этому замыслу не суждено было осуществиться. Его отражением явились лишь статьи в 27-м томе ТОДРЛ, носившем название «История жанров в русской литературе X–XVII вв.» и вышедшем из печати в 1972 г.[32] Особое место заняла в нем статья Р. П. Дмитриевой, рассматривающая рукописные сборники монастырских библиотек как особый жанр средневековой книжности.[33] В ней были рассмотрены, среди прочих, сборники энциклопедического характера, составленные монахом Ефросином, и впервые поставлен вопрос о жанре четьих сборников, «о законах их создания, об их характерных признаках.

Работы Р. П. Дмитриевой по изучению состава рукописных сборников Кирилло-Белозерского, Иосифо-Волоколамского монастырей, Троице-Сергиевой лавры дали толчок к развитию еще одного важного научного направления в Отделе — изучению монастырских и крестьянских библиотек. По инициативе и при непосредственном активном участии Р. П. Дмитриевой было положено начало серии научных сборников о книжных центрах в Древней Руси.[34] Сборники серии не только вводят в научный оборот ряд новых текстов, представляют описания монастырских библиотек, но и обогащают отечественную археографию и книговедение чрезвычайно ценными биографическими сведениями о монастырских переписчиках, книжниках, владельцах книг. Изучение монастырского, как и крестьянского (на материале территориальных собраний Древлехранилища им. В. И. Малышева), рукописного наследия приобретает новый, личностный аспект, и мы получаем новые возможности для изучения духовной жизни людей XVI–XVII вв.

В 1970-е гг. сотрудники Отдела выпустили в свет несколько принципиально важных монографий. Прежде всего это книга Д. С. Лихачева «Развитие русской литературы X–XVII веков (Эпохи и стили)» (Л., 1973), где был выдвинут ряд важных теоретических положений: о явлении литературной «трансплантации», объясняющем причины динамичного развития отечественной литературы в первые два столетия после принятия христианства и открывающем перспективы сравнительного изучения древнеславянских литератур, о XV в. как периоде своеобразного русского «Предвозрождения», об особенностях русского XVII в. как эпохи, переходной от средневекового типа культуры к культуре нового времени, о стиле барокко в русской культуре и литературе. Отдельные положения и наблюдения высказывались Д. С. Лихачевым и ранее: в статьях, в выступлениях на заседаниях Отдела, на международных конференциях, но в «Развитии...» они получили стройную систему, широкое обобщение. В том же 1973 г. появилась монография А. М. Панченко, разрабатывавшего тему начала русского стихотворства.[35] Его книга стала важной вехой в изучении русской поэзии XVII в. Автор впервые открыл существование в 1630–40-х гг. так называемой «приказной школы» стихотворства в России, выявил многие неизвестные ранее имена и тексты, тем самым передвинув на десятилетие рубеж начала силлабической поэзии. А. М. Панченко представил глубокую, основанную на многих фактах характеристику корпорации поэтов-силлабиков последней трети столетия. Третья книга того же года — монография Л. А. Дмитриева о новгородских и севернорусских житиях.[36] Автор предупреждал читателя, что основная его цель — «проследить процесс преобразования памятников житийного жанра, по своему назначению церковно-служебных, в четью литературу, в тексты сюжетно-повествовательные». Книга Л. А. Дмитриева содержит ценнейший историко-литературный материал. В ней обстоятельно анализируются жития, давно не привлекавшие серьезного научного внимания: Жития Варлаамия Хутынского, Иоанна Новгородского, Михаила Клопского, Адриана Пошехонского, Иоанна и Логгина Яренгских, Варлаама Керетского, Артемия Веркольского и др.[37] Л. А. Дмитриев возвратил науку к текстологическому изучению житийного жанра, что было принципиально важным в начале 1970-х гг., когда идеологическая цензура крайне неохотно признавала за агиографией как за жанром «церковным» право на научное изучение. В том же году доклад Л. А. Дмитриева о древнерусских житиях был представлен на VII Международном съезде славистов.[38] В 1979 г. выходит в свет монография Р. П. Дмитриевой об одном из самых «поэтических» произведений русской агиографии — Житии Петра и Февронии Муромских.[39] Агиография была введена в круг постоянно изучаемых в Отделе жанров.[40] С конца 1990-х годов ее исследование превратилось в одно из основных направлений научной деятельности Отдела. В настоящее время Отдел поставил перед собой задачу подготовить материал для создания полного Корпуса древнерусской агиографии. Первым этапом в выполнении этой грандиозной задачи является работа по созданию Каталога списков житийных памятников, хранящихся в собраниях и коллекциях петербургских хранилищ.[41] 

С 1975 г. в сферу изучения Отдела входит и русская хронография. О. В. Творогов выпустил монографию о русских хронографах,[42] в которой пересмотрел традиционную, восходящую еще к работам А. А. Шахматова историю жанра, предложил иную схему взаимоотношений разновидностей Русского хронографа, ввел в научный оборот новые хронографические памятники («Троицкий хронограф», «Пространный хронограф»). В томах ТОДРЛ О. В. Твороговым были опубликованы тексты ряда хронографических памятников. В 1976 г. вышла в свет монография Я. С. Лурье, исследователя русских летописей.[43] В этой работе впервые во всей полноте были рассмотрены летописные своды Северо-Восточной Руси, дошедшие до нас в общерусских летописях XIV–XVI вв., и была построена генеалогическая схема летописания этого периода.

1970-е гг. были ознаменованы также еще одной научно-общественной инициативой Отдела: с 1972 г. начали проводиться научные конференции — «Чтения по истории литературы и культуры Древней Руси». Они проходят в разных городах: Пскове, Петрозаводске, Вологде, Владимире, Чернигове, Тбилиси, Ереване, Минске, Ярославле, Кириллове, на Соловках, в Коряжме и Сольвычегодске, Орле. Сотрудники Отдела знакомятся с состоянием историко-литературных и краеведческих исследований в других городах, встречаются с местными музейными и библиотечными работниками, выступают перед широкой аудиторией, включающей не только филологов-медиевистов, но и представителей других гуманитарных знаний, студентов. Такие «Чтения» имеют важный просветительский характер и к тому же пропагандируют в среде местной интеллигенции научную работу Пушкинского Дома.[44]

В 1976 г. умер В. И. Малышев, с чьим именем связано создание Древлехранилища Пушкинского Дома и развитие важнейшей части научной работы Отдела — полевой и камеральной археографии. Хотя Древлехранилище существует в Пушкинском Доме как структурное подразделение Рукописного отдела, но его работа напрямую тесно связана с Отделом древнерусской литературы. Почти все сотрудники в разные годы участвовали в археографических экспедициях в Новгородскую, Псковскую области и особенно на Русский Север. Богатейшие коллекции Древлехранилища, которое теперь по праву носит имя В. И. Малышева, собраны во многом стараниями сотрудников Отдела, и в этом можно убедиться, посмотрев на фотографии собирателей, представленные в Древлехранилище. Оно является одним из постоянных «рабочих мест» сотрудников Отдела: его богатейшие коллекции, собранные, описываемые, изучаемые и хранимые в разное время В. И. Малышевым,[45] А. М. Панченко, В. П. Бударагиным, Г. В. Маркеловым, О. В. Панченко, предоставляют интереснейшие материалы для изучения средневековой, особенно старообрядческой, литературы.[46] Археографические экспедиции Древлехранилища часто проходили в тесном взаимодействии не только с Отделом древнерусской литературы, но и с Ленинградским-Петербургским государственным университетом.[47] С этой стороной деятельности Отдела — археографическими экспедициями и изучением старообрядческих рукописей — связаны по крайней мере две важные научные традиции. С 1949 г. в ТОДРЛ, начиная с 10-го тома, помещается созданный по инициативе В. И. Малышева и им редактировавшийся раздел «По рукописным собраниям», в котором публикуются сведения о рукописях России и зарубежья, отчеты об экспедициях, сопровождающиеся обычно описанием найденных рукописей. В настоящее время раздел публикуется под наблюдением ученика и преемника В. И. Малышева, заслуженного деятеля культуры РФ В. П. Бударагина. Другая традиция — это проведение в Пушкинском Доме начиная с 1977 г. ежегодных «Малышевских Чтений», научных заседаний в начале мая (дата смерти В. И. Малышева 2 мая 1976 г.). На этих заседаниях всегда читаются доклады, тематика которых непременно связана с кругом научных интересов В. И. Малышева или с материалами Древлехранилища. Чтения имеют большой научный резонанс. Ежегодные отчеты о «Малышевских Чтениях» регулярно публикуются в журнале «Русская литература».

В начале 1980-х гг. на одном из рабочих заседаний Отдела Д. С. Лихачев поставил перед сотрудниками задачу создания обобщающего труда по древнерусской литературе. Этот замысел был связан еще и с задуманной общеинститутской научной плановой темой — составлением «Словаря русских писателей». Для периода средневековой Руси такой словарь мог бы включать не столько имена авторов (их известно очень немного, особенно для раннего времени), сколько характеристику и краткое описание самих произведений древнерусской литературы, как авторских, так и анонимных. Предстояло вернуться к начатой еще В. Н. Перетцем работе по составлению Толковой картотеки по древнерусской литературе. Предстояло создать своего рода энциклопедический словарь-справочник. Этот проект был обстоятельно рассмотрен в совместной статье Д. М. Буланина и Л. А. Дмитриева.[48] Авторы четко сформулировали задачи предстоящей работы и определили ее основные принципы. Предлагалось рассматривать «Словарь» как первый опыт в историографии древнерусской литературы и выражалась надежда, что за ним последует ряд других словарей по разным отраслям древнерусской книжности. В этих рассуждениях о дальнейших перспективах работы Отдела воплотились настойчиво проводимые Д. С. Лихачевым идеи необходимости рассмотрения древнерусской духовной культуры во всем ее объеме — как совокупность памятников, созданных в окружении современных им богословских и философских представлений, эстетических канонов, в мире, населенном конкретными людьми — писателями, переводчиками, переписчиками и просто ценителями книжной премудрости.

С выходом в свет «Словаря книжников и книжности Древней Руси» исследователи получили основные сведения о конкретных древнерусских памятниках и степени их изученности для конца XX в., основную библиографию по каждому из них. Важнейшей особенностью «Словаря» является определенная полнота его репертуара: ни в одном, даже самом обстоятельном курсе истории литературы или книжности мы не найдем систематизированных сведений о таком количестве имен и произведений и их исследований. Разумеется, полнота эта неодинакова для памятников разных жанров. Так, не выделены в отдельные статьи гомилии, гимнографические сочинения, «энциклопедические» статьи сборников и т. д. Охватить в «Словаре» сотни произведений, списки которых не собраны, а изучение находится в лучшем случае на стадии каталогизации, не представлялось возможным.[49]XI–XIV вв.,[50]XI–XV вв.[51] и им же составленный каталог византийских житий в древнерусских списках Составление и издание «Словаря» растянулось почти на 20 лет, поскольку по мере работы над ним выявлялись новые имена и памятники (однако это не затормозило исследовательскую работу, так как предварительно многие словарные статьи печатались в качестве «Материалов» в ТОДРЛ). Благодаря самоотверженным усилиям основного редактора Д. М. Буланина, «Словарь» был завершен и издан, причем последний выпуск содержит многочисленные дополнения как в словнике, так и в библиографических разделах опубликованных ранее статей (ч. 4: Т–Я. Дополнения). Эти дополнения сделаны в основном Д. М. Буланиным. Им же и Т. В. Буланиной были составлены указатели к «Словарю», которые войдут в отдельный выпуск. Своеобразной параллелью к Словарю книжников является составленный О. В. Твороговым каталог памятников, дошедших до нас в рукописях

Еще один большой проект Отдела, начатый в конце 1970-х гг., связан с изданием древнерусских текстов для широкого круга читателей. Его предложило издательство «Художественная литература», выпустившее в 1969 г. том произведений Древней Руси в серии «Библиотека всемирной литературы» под названием «Изборник». Речь идет о серии «Памятники литературы Древней Руси», выходившей 12 выпусками начиная с 1978 г. Предоставлялась возможность создать первую в национальной культуре книжную серию, охватывавшую основной круг древнерусских литературных памятников, — издание, ориентированное как на профессионалов-медиевистов, так и на широкий круг читателей, для которых был выработан принцип параллельной (en regard) публикации древнерусского текста и его перевода. Однако преодолеть стереотип идеологических ограничений было тогда весьма сложно. Так, естественное желание открыть 1-й том серии, посвященный литературе XI в., древнейшим русским оригинальным произведением — «Словом о Законе и Благодати» митрополита Илариона — вызвало столь решительный протест издательства, что, несмотря на научный и общественный авторитет Д. С. Лихачева, под сомнение было поставлено осуществление всего издания. В результате «Слово» Илариона было опубликовано лишь в новой идеологической обстановке в последнем томе «Памятников». Тем не менее основная цель издания была достигнута: древнерусская литература предстала во всей полноте жанрового разнообразия. Был представлен широкий диапазон ее репертуара, включавший и переводные произведения, составлявшие в древнерусской книжности немалую часть. «Памятники» получили широкий читательский отклик. Очень скоро отдельные тома стали библиографической редкостью, а в 1993 г. серия «Памятники литературы Древней Руси» была отмечена Государственной премией РФ. В конце 90-х гг. прошлого века по инициативе Д. С. Лихачева была начата работа над новой, двадцатитомной антологией «Библиотека литературы Древней Руси». Эта серия не только в полтора-два раза превышает по репертуару и по объему серию «Памятники литературы Древней Руси», но и имеет ряд существенных отличий: во-первых, в тома серии вошло много памятников агиографии, торжественного и учительного красноречия, богословия, апокрифов и т. д., которые ранее трудно было публиковать по идеологическим причинам, во-вторых, отсутствие идеологических препон позволило значительно совершенствовать источниковедческое обеспечение публикаций — проводить систематическое соотнесение цитат с их источниками, прежде всего библейскими книгами. В настоящее время работа над этой монументальной серией завершена, а в свет вышел уже 15 ее том.[52]

Начало 1980-х гг. ознаменовалось выходом в свет 1-го тома новой академической «Истории русской литературы», редакторами которого стали Г. П. Макогоненко и Д. С. Лихачев, а авторами разделов, посвященных литературе Древней Руси, сотрудники Отдела Л. А. Дмитриев, Я. С. Лурье, А. М. Панченко, О. В. Творогов.[53] Одновременно был издан составленный тем же коллективом авторов вузовский учебник по древнерусской литературе.[54] В обоих трудах освещались новые взгляды на литературный процесс, учтены открытия и исследования последних десятилетий. 1980-е гг. характеризовал пересмотр некоторых представлений об условиях возникновения древнерусской литературы и новые оценки ее характера и состава. Хотя мысль о возникновении литературы на Руси как прямом следствии принятия христианства и понятие о литературе-посреднице, общей для всех славян на раннем этапе их христианского развития, были сформулированы Д. С. Лихачевым еще в книге «Развитие русской литературы» в 1973 г., статья трех сотрудников Отдела о тысячелетнем юбилее русской литературы[55] вызвала у некоторых деятелей академической науки неодобрение: а можно ли напрямую связывать литературу с принятием христианства? Широко отмечавшееся в России и мире тысячелетие Крещения Руси способствовало тому, что свободный от идеологических ограничений взгляд на древнерусскую литературу как на христианскую открыл возможность более углубленного изучения Священного Писания, гомилетики, агиографии. Именно в 1980-е гг. началась работа, плодами которой стали впоследствии книги и статьи А. А. Алексеева, Д. М. Буланина, Н. В. Понырко, Г. М. Прохорова, О. В. Творогова.[56] Как отражение этого нового взгляда на духовное развитие Древней Руси и ее литературу явился пристальный интерес к монастырской книжности, что выразилось в уже упоминавшихся томах серии «Книжные центры Древней Руси».

В конце 1970-х и начале 1980-х гг. появляются две книги, уникальные в своем роде. Это — «Смеховой мир Древней Руси» Д. С. Лихачева и А. М. Панченко (1976) и дополняющая ее «Смех в Древней Руси» трех авторов: Д. С. Лихачева, А. М. Панченко и Н. В. Понырко (1984). На первый взгляд, тема этих двух монографий как будто далека от основных направлений научной работы Отдела. Но наблюдения над «низовыми» формами средневековой литературы, поведенческими стереотипами христианской культуры, связанными с языческой по происхождению обрядовой символикой, раскрытие религиозного смысла народной символики русского карнавала были бы невозможны без детального анализа многочисленных текстов позднего средневековья, принадлежащих как к так называемой демократической литературе, так и к литературе агиографического и литургического жанров. Таким образом Д. С. Лихачев, пересмотревший на древнерусском материале теорию карнавализации М. М. Бахтина, и его соавторы А. М. Панченко, описавший культурный феномен юродства как своеобразное «антиповедение», и Н. В. Понырко, показавшая религиозный подтекст масленичного и святочного карнавального смеха, продолжили и развили тот научный интерес к народным формам культуры, какой был присущ некоторым работам В. Н. Перетца и В. П. Адриановой-Перетц. Обе книги о смехе в Древней Руси вызвали большой научный резонанс.[57]

Во второй половине 1980-х гг. Отдел осуществил составление «Энциклопедии “Слова о полку Игореве”» в пяти томах.[58] Задуманная по инициативе Д. С. Лихачева, она должна была суммировать и систематизировать результаты изучения памятника почти за 200 лет. В статьях «Энциклопедии» рассматривались история находки и изучения «Слова», его переводы на разные языки, комментировались «темные места», приводились сведения о персонажах и упомянутых событиях и реалиях. Обширен и биобиблиографический материал: в нем можно найти сведения об исследователях, переводчиках, иллюстраторах изданий «Слова», художниках, обращавшихся к сюжету памятника. В основной своей части «Энциклопедия» составлена сотрудниками Отдела и стала их коллективным вкладом в изучение «Слова о полку Игореве» в середине 1990-х гг.

В 1990-е гг. в Отделе продолжалось интенсивное изучение памятников летописания и хронографии. Сложнейшей текстологической и культурно-исторической проблемой — временем и обстоятельствами создания летописного свода, объединившего московское и новгородское летописание, занимались Г. М. Прохоров и А. Г. Бобров. Им удалось существенно откорректировать традиционные представления об этом своде и датировать его 20-ми гг. XV в.[59] Продолжались споры о характере Новгородской Карамзинской летописи. А. Г. Бобровым совместно с З. В. Дмитриевой осуществлено ее издание.[60] О. В. Твороговым был завершен многолетний труд — издание крупнейшего хронографического свода XV в. — Летописца Еллинского и Римского.[61] Критическое издание текста сопровождено историко-литературным комментарием и исследованием. Одновременно сотрудник Отдела Е. Г. Водолазкин опубликовал результаты своего изучения русской хронографии с точки зрения историософских взглядов средневековых книжников.[62] Его книга ставит проблему восприятия истории древнерусской литературой. Вышедшая в Мюнхене монография была малодоступной, поэтому Издательство «Пушкинский Дом» осуществило новое переработанное и дополненное издание книги.[63] Кроме того, Е. Г. Водолазкин обратился к исследованию важного, но забытого наукой с начала прошлого столетия жанра палеи. Им опубликована принципиально важная статья о палеях в журнале «Русская литература»,[64] и публикуется критическое издание текста Краткой хронографической палеи.[65] Важным для изучения византийско-русских литературных связей (кроме Г. М. Прохорова этой проблемой занимались и занимаются О. А. Белоброва, Д. М. Буланин, Е. Г. Водолазкин) было предпринятое Г. М. Прохоровым издание корпуса сочинений Псевдо-Дионисия Ареопагита.[66] Переводная литература Древней Руси была в эти годы представлена в труде Д. М. Буланина, вошедшем в качестве первой главы в коллективную монографию сотрудников Пушкинского Дома «История русской переводной художественной литературы».[67] Д. М. Буланин представил новую периодизацию переводческой работы древнерусских книжников в зависимости, главным образом, от места и времени переводов и характеризовал книжный репертуар каждого из периодов.

В последние годы Отдел вернулся к острому для отечественной науки вопросу о времени написания «Слова о полку Игореве». О. В. Творогов подготовил к печати и издал книгу А. А. Зимина «Слово о полку Игореве», тем самым было опровергнуто встречавшееся в печати суждение, что именно Д. С. Лихачев и его единомышленники будто бы препятствовали публикации работы своего научного оппонента.[68] Именно подобные необоснованные обвинения Отдела в предвзятом отношении к А. А. Зимину побудили Л. В. Соколову подготовить монументальную работу, включающую уникальные архивные документы, в частности материалы обсуждения в Академии наук в 1964 г. работы А. А. Зимина. Книга Л. В. Соколовой «Спор о подлинности “Слова о полку Игореве” (А. А. Зимин и его оппоненты)» находится в печати. 

Вокруг Отдела за долгие годы его работы сформировался круг ученых из других научных учреждений Петербурга: библиотек (РНБ, БАН), государственного Университета, Института истории, Русского музея и т. д., которые, не будучи официальными сотрудниками Института, тем не менее своими научными интересами тесно с ним связаны, участвуют в коллективных трудах, научных конференциях, организуемых Отделом. В привлечении к своим научным интересам широкого круга исследователей (из Москвы, Новосибирска, Пскова, Петрозаводска, Великого Новгорода, Нижнего Новгорода) Отдел остается верен традициям, когда-то заложенным его первыми создателями В. Н. Перетцем, А. С. Орловым и В. П. Адриановой-Перетц.

О. В. Творогов, М. В. Рождественская

---